Судьба Украины уже не может и дальше оставаться только вопросом внешней политики России. От ответа на украинский вопрос зависит будущее нашей страны, поэтому так важно определиться с тем, чего мы хотим от Малороссии. Воссоединения, раздробления, мифического нейтралитета? О том, чем на самом деле является нынешняя фаза украинского кризиса, о планах США и Европы, о том, какова должна быть политика России на украинском фронте, рассуждает философ и геополитик Александр Дугин — директор Центра консервативных исследований при социологическом факультете МГУ.

— События 18 февраля — это начало гражданской войны на Украине?

— Да, на Украине началась гражданская война. США пошли на радикализацию событий. Они идут на установление там националистической, фашистской диктатуры. Если этот вариант не проходит, то начинается распад Украины, в который втягивается Россия. В случае первого сценария от нас моментально требуют вывести Черноморский флот, во втором сценарии мы увязнем в украинском хаосе. Оба сценария негативны для нас, нам их навязывают. Развязка будет в ближайшее время.

— Но есть все-таки шансы на то, что сейчас удастся избежать обоих негативных сценариев, и ситуация вернется к шаткому противостоянию, которое вновь обострится уже только во время выборов. Если не говорить сейчас о раздроблении и колапсе Украины, то возможно ли возвращение Украины к союзу с Россией, воссоединение двух частей одного целого? Как должна строиться политика России на украинском направлении в среднесрочной перспективе?

— Надо поместить Украину в геополитический контекст. Существует не просто украинский кризис, нужно смотреть не на российско-украинские отношения и даже не на отношения в треугольнике Россия — Украина — Европа. Это гораздо более сложная модель — это великая война континентов. В начале 90-х годов, когда доминировала либеральная идея, геополитику и идею противостояния континентов осмеивали, а сегодня ни одному вменяемому аналитику не придет в голову отрицать законы геополитики.

То, что сейчас происходит на Украине, — это борьба однополярного мира, воплощенного в американской гегемонии, против России, которая воплощает в себе неуклонно растущую волю к построению многополярного мира. Это битва США за сохранение мировой доминации. И действуют здесь те же самые люди: Виктория Нуланд (заместитель госсекретаря США), Бернар-Анри Леви (французский «философ» и общественный деятель, выступавший на Майдане в начале февраля), которые были поджигателями войн в Ливии, Сирии, Ираке, Боснии и так далее. Сегодня борьба континентов: Евразии и Атлантики — проходит на нескольких фронтах, в том числе и на наиболее жизненно важном для нас — украинском. Хотя в Сирии решается та же проблема, в значительной степени она же решалась и в Ливии — и если в Ливии мы не приняли удара (по причине того, что у власти был Медведев), то в Сирии и на Украине мы его принимаем.

Так что идет борьба, которая в каком-то смысле к украинцам вообще не имеет никакого отношения — они здесь пешки. В глобальной геополитической игре у них очень маленький выбор свободы. Америка борется за то, чтобы ее право распоряжаться миром было безгранично; Россия совместно с другими странами настаивает на ограничении этого права. Европа пытается очень тихо выкарабкаться из-под американского сапога, но это очень сложный процесс.

— Насколько серьезны эти попытки Европы? В том числе если посмотреть на украинскую ситуацию. Формально можно говорить о том, что Европа ставит на Кличко, а США — на Яценюка, но это все тактические разногласия. Есть ли у Европы силы и решимость вести действительно свою геополитическую линию в мировых делах, а не быть разыгрывающим у англосаксонской элиты?

Существует две Европы: атлантическая и континентальная. Одна является марионеткой США, покоренной территорией, оккупированной зоной, а вторая постепенно движется в сторону независимости. Но движется аккуратно, осторожно, в рамках атлантического партнерства, не делая резких шагов, но при этом постоянно пытаясь усилить свои позиции.

Во всей Европы есть две эти идентичности, и они представлены двумя лобби — доминирует проамериканское, либеральное сообщество, в том числе и гей-сообщество, которое устанавливает свои законы, и европейские лидеры часто идут на поводу у него. Другое воплощено в первую очередь в консервативных, военных кругах, в спецслужбах. И, конечно же, в большинстве народа.

Мнение народа, как и демократию, отодвинули в сторону, с ним не считаются. А ведь, собственно говоря, то, что мы видели на днях в Швейцарии, где на референдуме проголосовали за ограничение миграции, — это и есть демократия, это и есть голос Европы. Эта та Европа, которая, когда ей дадут право голоса, право реальной демократии, немедленно выберет совсем другое: швейцарскую Швейцарию, немецкую Германию, европейскую Европу. Поэтому демократия в Европе сегодня совершенно несовместима с проведением американской линии. И демократию в Европе сворачивают — как в той же Греции. Но Европа сопротивляется, идет борьба. Поэтому и по Украине, и по другим вопросам Европа пытается проводить свою линию.

То, что американцы — гегемонические террористы, которые держат всех под своим сапогом, сегодня очевидно всем европейцам. Сейчас невозможно сказать, как скоро им удастся сбросить американское ярмо, но рано или поздно это у них получится, это неизбежно, потому что американская доминация рушится.

— Могут ли разногласия по Украине ускорить процесс освобождения Европы от американского влияния?

— Пока что нет. Еще рано — пока что ситуация в американо-европейских отношениях не дошла до этого, необходимы еще пять-шесть шагов. Украина не финальный и не самый главный этап на этом пути. Один из — наряду с прослушками, противостоянием ЦРУ и немецкой разведки БНД в Греции… Ведется огромная борьба. И, конечно, в Европе есть своя пятая колона, своя «болотная». И если у нас она пока что сидит и делает гадости на «Дожде», то в Европе она просто доминирует, вовсю правит. Это та же американская сволочь, как тот же Бернар-Анри Леви. Разве он европеец? Он просто платный американский сексот, который и политику, и философию, и моду подведет под заказанную тему. Гастарбайтер, который работает на американского папу.

Точно так же, как американо-соросовская сеть, которая раскинута у нас, представляет доминирующий в мире порядок, работает на «князя мира сего». Опасность нашей пятой колонны не в том, что они сильны, они абсолютно ничтожны, а в том, что они наняты самым большим «крестным отцом» современного мира — США. Поэтому они эффективны, они работают, их слушают, им все сходит с рук — потому что за ними стоит мировая власть. Борясь за Украину, Путин четко обозначил то, что он подтверждал и раньше: он на противоположной стороне баррикад. В борьбе однополярного мира против многополярного он выступает против американской гегемонии.

Поэтому сегодня, прежде чем любой комментатор или аналитик открывает рот, чтобы говорить об Украине, уже совершенно ясно, на чьей он стороне. Так люди болеют за одну или другую команду — тут не может победить дружба, тут нужно забить гол. Атлантисты все будут выворачивать на свой лад, как они всегда это делают, даже формулировки будут принципиально отличаться: если гомосексуалист похвалил Путина, то он грязный п…, а если обругал, то уважаемый представитель гей-сообщества. Если кто-то скажет о необходимости ограничить миграцию африканцев в Европу, то либералы объявят его неонацистом, а если французский комик Дьедонне смеется над некоторыми аспектами сионизма, то они же называют его немытым негром. Это двойные стандарты.

Но их не нужно критиковать — есть американские стандарты, а есть наши; и те, и другие двойные. Потому что мы видим истину со своей точки зрения, а они — со своей. Их тоже надо понимать, когда они лгут на том же «Эхе Москвы». Каждый, кто выступает против Януковича в России, — это сотрудник американской сети, у него своя логика. Надо только зарегистрировать его как агента влияния и после этого спокойно с ним разговаривать. Они имеют право работать на США, в конце концов, шпионаж никогда нельзя исключить. А кто-то просто так сильно ненавидит нашу страну и многополярный мир, что делает это искренне.

Так что анализ украинской ситуации не может быть нейтральным, потому что там есть только две стороны — не три, не десять, а ровно две: их и наша. Позиция атлантическая и позиция евразийская. Между ними и нами существуют баррикады.

— И Россия в этой войне цивилизаций пытается вернуть Украину, понимая, что без нее будет неполной…

— Мы хотим усилить наш евразийский полюс, воссоединившись с близкой нам во всех отношениях — исторически, религиозно, культурно, этнически, лингвистически — частью нашего общего славянского, православного евразийского мира. Мы этого хотим не в безвоздушном пространстве, не в вакууме — мы хотим этого в ходе борьбы против нас. Потому что уже даже просто желая этого воссоединения, говоря об этом, мы идем против США и их планов.

Посмотрите, как сразу меняются глаза Венедиктова или Латыниной, когда только они слышат о воссоединении. В ответ мы слышим рев — не их, им, в общем-то, наплевать, это вступают огромные жернова великой войны континентов, в которой они просто пешки. Как, кстати, и мы — просто мы дети русского народа, а они — антирусского. Мы стоим на стороне одной цивилизации, они — другой. Но если те, кто сидит в Вашингтоне, бьются за свою цивилизацию, и это их право, то за что бьется их обслуга у нас, эта пятая колонна? И почему она так безнаказанно пропагандирует в нашей среде ненависть к нам?

В анализе украинской ситуации проходит водораздел представлений о прошлом, настоящем и будущем. Это та грань, где начинается настоящая политика, где определяются друзья и враги.

— Нынешний украинский кризис является логичным следствием всей ее постсоветской истории…

— Украина сейчас находится в очень сложной ситуации. Она находилась в сложной ситуации и во время «оранжевой революции» 2004 года, и в 90-е годы во время Кучмы. И даже в СССР, особенно в послевоенные годы, она испытывала на себе некоторые особенности своего геополитического положения. Украины как национального государства исторически не существовало — нет ни украинского этноса, ни украинской нации, ни украинской цивилизации. Существуют западнорусские земли.

Причем собственно западнорусские земли начинаются на правобережье, на правом берегу Днепра — и они очень разные по своей исторической судьбе. Частью они были в Польше, частью под Австрией, частью с нами, иногда меняли свое подчинение. Что же касается левобережной Украины, то эта территория не имеет к западнорусским землям вообще никакого отношения. Это казацкие земли, и никакой разницы между ними и Доном нет, там живут одни и те же люди, говорящие на одном языке, и ничего общего с западнорусской культурой у них нет.

Западнорусская культура всегда чувствовала себя независимой и от поляков, и от австрийцев, и от москалей. Идеи сохранения западнорусского архетипа, своей идентичности с несмелыми поползновениями к автономии существовали всегда. Но, согласитесь, между такими робкими попытками и независимым государством есть существенная разница. Есть и более состоявшиеся государства, которые смирились с тем, что оказались внутри нашей системы.

И не надо переоценивать стремление западных украинцев к свободе и независимости, оно было умеренным. Они имеют на это полное право, но от этого права до защиты национальной государственности большая дистанция. Тем более что государственность свалилась на них совершенно случайно, в ходе помутнения сознания старшего брата, была совершенно исторически не обоснованной. В тот момент мы были просто парализованы своей пятой колонной, не понимали, что делали. Ну как человек пошел и спьяну проиграл жену, детей, дом — приблизительно это же и сделали Горбачев и Ельцин. А сейчас пьяные годы предательства и разврата прошли, Россия протрезвела и думает, что делать с пропитыми в кабаке семьей, детьми и братьями, домами и землями.

Украинцы получили слишком много. Но и для нас территория современной Украины слишком большая — западенский анклав не ассимилируем. Мы всегда подавляли бандеровцев — вели себя жестко, брали и уничтожали их после войны. Правда, большевики еще раньше так же относились и к великороссам — выкорчевывали русскую идентичность. В 20-е годы это было зверство победившей тогда группы с «Эха Москвы» — можно представить, что они будут клеить своим врагам сейчас, если установят тоталитарную диктатуру.

В сегодняшних условиях, когда на стороне западенцев играют американцы, Украина в нынешних границах не может быть пророссийской. Ни при каких условиях — даже если будет самый пророссийский президент (хотя это сейчас невозможно, его отвергнет значительная часть населения), он будет обречен вести себя так же, как Кучма или Янукович. Это максимум того, что мы можем получить. России стоит задуматься об этом: если мы хотим большего, чем Кучма или Янукович, то мы ведем себя безответственно.

— Но Янукович пытался усидеть на двух стульях…

— Получив после откровенно русофобского, изъеденного паршой Ющенко такого непоследовательного, осторожного, колеблющегося партнера, как Янукович, нужно было дальше запускать другой сценарий.

Сейчас мы поддерживаем Януковича, но у нас нет стратегии. Мы так и не сформировали пророссийскую, евразийскую сеть. Поэтому мы болеем за Януковича, и он что-то делает — то, что может. Но больше он делать и не может, и не хочет, потому что он такой, какой есть, и если бы он не был таким, он никогда бы не был президентом Украины. А Москва никогда стратегически не занималась Украиной, и только сейчас Путин начал по-настоящему биться за нее.

— После того как нам удалось отговорить Януковича идти на ассоциацию с Европейским союзом, есть ли у нас дальнейшая стратегия в отношении Украины? Что мы должны делать — пытаться привязать ее, затягивая в Таможенный союз, делать ставку на раздробление, затягивать ситуацию постоянного противоборства между проевропейскими и пророссийскими силами?

Путин уже имеет долгий опыт работы с Украиной. За время первых его двух сроков на Украине уже происходили драматические события, и в той ситуации он вел себя безупречно. Но при всех неоспоримых достоинствах Путина у него есть большой недостаток: он считает, что идея не имеет никакого значения, он не верит в идею, считает ее обрамлением для каких-то технических, порой даже тайных операций. Если думать, что идея — это лишь форма болтовни, то неминуемо совершишь множество ошибок.

— Но за последние полтора-два года он, наоборот, множество раз говорил о значении идей, о смыслах и ценностях, даже об идеологическом противостоянии и борьбе…

— Да, это очень хороший признак его эволюции. Он учится, он растет как президент. Но если мы будем возвращать Украину так, как делали до 2012 года, то мы не сделаем ничего. Путину нужно радикально поменять политику на этом направлении. Понять идею. Украина как идея.

— Украина — как главная идея для России, мы должны поставить воссоединение в центр нашей повестки дня.

— Да, и это означает, что мы сами понимаем наш статус как одного из полюсов многополярного мира. Начинаем действовать системно. И подстраиваем кадровую политику под два принципа: идеология и эффективность.

Россией должна править идеалистическая патриотическая верхушка, которая будет рассматривать Россию как идею. Второе — эффективность. Если человеку дали задание и он не справился, ему ставят минус, справился — плюс. Но большинство людей в правительстве у нас не справляются, но при этом почему-то получают новые назначения. Пора заканчивать с этой порочной практикой, с этой лояльностью ко всякому мусору — это и не по-европейски, и не по-русски.

Если Путин поставит задачу решить проблему Украины перед эффективными менеджерами, которых будет снимать по мере их провала и благодарить за их успехи, одно это все изменит. Уже после пары ротаций всякой сволочи, которая будет пытаться на этом нажиться и ловить рыбку в мутной воде, не станет, потому что это очень большая ответственность. И останутся люди, которые готовы, хотят и могут этим заниматься.

— Что нужно делать в ближайшие годы?

— Надо рассчитать время. В глобальном мире происходит падение американской гегемонии — и чем дольше мы продержимся в любом положении, тем у нас больше шансов решить все мирно и спокойно. Время работает на нас.

То, что происходит с Нуланд, когда она материт ЕС, это признак истерики. США в истерике — они вот-вот потеряют контроль над мировой экономикой, вот-вот придет новая волна кризиса. По сути, Америка живет накануне своего конца — как любая империя, она пытается продлить время своего существования. Поведение Нуланд — это как рижский ОМОН периода заката СССР, последняя агония. Отсюда утечки, растерянность, неисполнение собственных обещаний. Америка падает, Америка скоро рухнет. Скоро — это понятие очень сложное, оно может длиться и 20 лет, а может и два года. Но то, что речь идет о конце американской глобальной гегемонии, понимают и сами американцы. И поэтому живут по принципу «умри сегодня ты, а я завтра». Америка играет в эту игру, и она готова погрузить любую страну мира, которая ей мешает, в кровавую гражданскую войну.

— Включая и Европу…

— Конечно. Именно для этого и была нужна стратегия по завозу туда мигрантов и мультикультурализму, чтобы максимально ослабить европейское общество, лишить его гомогенности.

Америка будет экспортировать гражданскую войну и гибель, как она это делает в Ираке, Афганистане, Ливии, Сирии. Сейчас это начинается в Боснии, потом это придет и в другие балканские страны, возможен и конфликт Венгрии и Румынии. Война всех против всех. И гражданская война на Украине — это способ для США отложить свой собственный крах.

— Вариант раскола страны и гражданской войны на Украине является для США запасным — на случай, если они окончательно убедятся в том, что евроинтеграция не получается, — или основным?

— Хотя США пока что сильнее всех, их влияние падает. Они встали на путь скольжения вниз, гибели не самих США, а американской гегемонии. Параллельно этому все больше будет утверждать себя Европа как самостоятельный игрок, играющий частично с Америкой, частично с Россией. Сегодня они на 95% играют с США, на 5% — с Россией. Это соотношение будет постепенно меняться — с той же скоростью, что падают США. Европа придет в нормальное состояние: 50% с США, 50% с Россией.

Если Европа движется в этом направлении, а мы держимся перед лицом падающей Америки, то западное влияние на Украине будет неуклонно падать с каждым годом. Нарастать ему некуда, Европа не будет подыгрывать Америке, она и так уже старается меньше влезать в украинскую ситуацию — это делают только американские шавки среди европейцев. Европа отстраняется от украинской истории.

Никогда не стоял вопрос о вступлении Украины в ЕС — и этого никогда не будет. Речь шла об этапе, о договоре о намерениях, причем в момент, когда сами члены ЕС вроде Греции и Венгрии ставят вопрос о выходе из него. Инициатива затащить Киев в ЕС была не европейская, а сорванным подписанием воспользовались для того, чтобы посеять на Украине зерна гражданского конфликта.

Так что если Россия будет держаться, даже неуклюже и без идей, если Путин сохранит ту линию, что есть сейчас, и не сделает шага назад, то чем дольше он будет держаться, тем больше шансов, что ситуация на Украине сама по себе развернется в нашу сторону. Это объективно. Мне хотелось бы, чтобы мы действовали более субъектно, более эффективно, но, даже действуя со слабой эффективностью, мы все-таки хоть что-то делаем — и на фоне падения США это дает нам шансы. Но, конечно, если бы США чувствовали себя хорошо, если бы в Европе процессы не были катастрофическими, этого было бы недостаточно. Но сейчас у наших противников все падает из рук — и нам надо только держаться. Тогда у нас есть шанс спасти Украину и спастись самим.

— На что нам нужно делать ставку на Украине?

— На Украине американцы не хотят демократии. Как же так — ведь они вроде бы все время настаивают на демократии? Сейчас Украина едва ли не самая демократичная страна в мире — вряд ли где-то еще существует столько демократии. Достигается она за счет двух полюсов: запада и востока Украины. Если кто-то попытается навязать свою единоличную волю, другая сторона имеет все инструменты для того, чтобы остановить это и дать по рукам. Ющенко проработал в «оранжевом» ключе четыре года и был с позором выкинут. Янукович тоже не свободен — как только он говорит, что за ним Москва, мгновенно он получает такой удар по своей легитимности со стороны украинского общества, что вынужден отправить в отставку Азарова и говорить о премьерстве Яценюка.

Украина исчерпала возможности демократизации. Демократия на Украине сегодня работает не только против нас, но и против Запада. Потому что любое демократическое волеизъявление народа приведет сегодня снова к победе Януковича. А попытки биться за пересчет голосов снова приведут к противостоянию. Демократия не выход ни для кого — ни для нас, ни для Запада, потому что никто с ее помощью не может ничего сдвинуть на Украине.

Сейчас главная проблема на Украине якобы сводится к тому, что человек США — это Яценюк, а Европы — Кличко, а вот что делать с Тягнибоком и «Правым сектором», американцы не знают. Это не так — они прекрасно знают, что с ними делать. Потому что главная интрига украинской ситуации в том, что американцы больше не могут пользоваться в своих геополитических интересах демократией. Демократия становится врагом США. Демократия не подходит им и в Европе, потому что если посмотреть на демократические решения французов, то они будут направлены против законов о гомосексуальных браках, а Шотландия выйдет из состава Великобритании.

Так что я думаю, что у американцев совсем другой план в отношении Украины. Экономически она им не нужна, Европа ее тоже брать не собирается. Ответ только один: американцы хотят установления на Украине националистической, нацистской диктатуры. Поэтому главная фигура — это Тягнибок, а Яценюк — это просто прикрытие. Национализм — это единственный способ мобилизовать Западную Украину на резкую политику. Подвесить демократию, и под эгидой украинского антирусского неонацизма они могут установить силовой контроль над востоком и Крымом. В духе Саакашвили — они проработали это в Грузии и на Украине уже могут действовать, учитывая неудачи в Южной Осетии в 2008 году.

— Это кровавый сценарий…

— Пока что нет. Приход неонацистов к власти в Киеве создаст предпосылки для жесткого националистического режима. Который сразу же потребует изгнания Черноморского флота из Севастополя и отмены всех решений восточных областей, направленных против новой власти, начнет жесткие репрессивные меры. В этом момент подтянутся американцы, которые скажут России примерно то же, что мы им сказали, войдя в 1979 году в Афганистан: нас пригласили. Тогда они нам заявляли, что наше приглашение липовое, что нас пригласили местные коммунисты, а теперь уже мы им будем говорить, что у них липовое приглашение и их позвали неонацисты. Но тут вопрос силы — если американцы войдут на Украину, то они смогут поставить нам ультиматум о выводе Черноморского флота, угрожая ядерной войной.

Вот на что они рассчитывают на Украине, потому что все остальное они и так там имеют, ничего другого демократическим образом там не пройдет. Демократические голосования восстановят ту же самую картину; более того, постепенно будет нарастать самосознание востока, которое отстает от самосознания запада Украины, будет формироваться идеология востока Украины, сепаратистские планы. Это неизбежно будет происходить в качестве реакции на то, что творится в стране сейчас, — просто украинцам нужно время, чтобы до этого дойти.

Так что американцы просто решили передать власть неонацистскому руководству, только это позволит им решить — пусть и временно, пусть и страшной ценой — свои сиюминутные проблемы. Но они же прагматики, они думают на два-три шага вперед. Они захватывают Афганистан, не думая о том, что будет через 10 лет.

— Вряд ли Европа, не говоря уже о России, будет спокойно наблюдать за американской игрой на Украине.

— Европа ужаснется, хотя проамериканские силы типа Леви будут рукоплескать Тягнибоку, говорить о том, что это уже не тот Тягнибок. У них уже есть прецеденты, когда крайне правые, приходя в парламент, становятся вполне управляемыми фигурами, как Джанфранко Фини, который поехал в Израиль, попросил прощения, стал вице-премьером. И это в Италии, где было очень сильное антифашистское движение. У них есть опыт укрощения и скупки националистов, которые начинают быть полезными идиотами Запада.

Тягнибок и выбран на эту роль. Поэтому Западу и не надо, чтобы оппозиция договорилась с властью, — им ничего не надо ни от Януковича, ни от Яценюка и Кличко, которые вообще выступают просто прикрытием. В реальности США могут запустить только сценарий радикального украинского национализма. Блиц-операцию по проведению недемократических, диктаторских законов, которые потом они будут постепенно смягчать или отменять, но дело уже будет сделано: флот пойдет вон, будет установлено единое национальное государство.

Через какое-то время после этого начнется гражданская война. Она начнется в очень неприятных для нас стартовых условиях. Мобилизуется Крым, в котором уже вооружаются татарские группировки, и они будут вырезать русских вместе с украинскими националистами. Западноукраинские неонацистские бригады начнут серьезные чистки на Восточной Украине — там население достаточно расслабленное, пока оно осознает, что происходит, уже может пройти критически важный момент. То есть американцы поддержат неонацистов, а потом скажут, что они ни при чем, это сами украинцы все делают.

Россия в лучшем случае сможет закрыть вентиль, мы потеряем время, упустим процесс, а потом, уже втянувшись в эту кровавую драку, очень сильно проиграем в глазах Европы. Америка тут же скажет европейцам, что русские опять взялись за свой империализм, они не ограничатся Восточной Украиной, они и на Польшу посягнут, и Румынию захватят…

Европа будет снова жестко подчинена Штатам, и тем самым США на какой-то срок отложат свой конец.

Это их сценарий. Привести к власти неонацистов, развернуть репрессии и наблюдать за тем, как мы будем втягиваться в кровавую кашу на наших рубежах.

Что делать нам? Понимать, о чем идет речь. В первую очередь понять, что их задачи в отношении Украины не конструктивны, а деструктивны. Мы привыкли думать, что у противников есть какой-то конструктивный сценарий, — в этом случае это не так, весь их сценарий сводится к тому, чтобы на два-три шага продлить свою агонию, но он ни к чему не ведет ни Украину, ни Европу, ни нас. Мы не может себе представить, насколько плохи дела у Америки, допустить, что они мыслят в категориях «умри ты сегодня, а я завтра».

— Ну, их поведение на Большом Ближнем Востоке в последние годы это подтверждает: они совершенно не просчитывали последствий того, что они сделали в Ираке и Афганистане…

— Они не знают, что делать и с Афганистаном, и с Ираком. Шиитский Ирак прихватит Иран, и тогда США будут использовать против них ваххабитов, «Аль-Каиду» и курдов. И этот кровавый хаос навсегда. В такой же хаос хотят погрузить и Украину. Нам нужно понимать это. Не надо спешить. Чем дольше мы будем тянуть резину на Украину, тем будет лучше для нас. Есть ситуации — например, Карабах или Приднестровье, — когда любое решение будет хуже, чем его отсутствие.

Одновременно мы можем играть на опережение: понимая, что американцы тащат Тягнибока, немного раскачать тему фашистской угрозы на Украине (и мы понемногу это уже делаем) и способствовать превентивной организации востока и Крыма, чтобы они стали самостоятельной картой. И когда западенцы говорят, что если что не так, то мы берем администрацию во Львове, то восток должен отвечать, что займет администрации в Харькове и Одессе.

Нам нужно усилить Януковича. Этот украинский ужас все равно будет длиться, он никак не может разрешиться, у него нет никакого решения, так что пускай он пока что длится.

Нам сейчас не взять всю Украину — если мы замахнемся на всю, то мы все потеряем. Длить кризис бесконечно нам тоже невыгодно, но нам нужно время, чтобы подготовиться.

— Инициатива развода должна исходить от западных областей, то есть уходит слабый и проигравший.

— Мы не должны выступать инициаторами раздела Украины — мы должны подготовить, создать ситуацию, когда две части Украины будут достаточно равновесно мобилизованы. Запад уже хорошо мобилизован, а восток нет. Нам нужна мобилизация востока Украины. Если восток будет готов к отделению, это будет шанс на то, чтобы этого отделения никогда не состоялось. А если восток будет не готов, то запад попытается его заглотить.

Демократическим способом это уже не состоялось — при Ющенко правили западенцы и ничего с востоком сделать не смогли. Ассимилировать его у них не получилось. Значит, демократия уже не работает в интересах западенцев, она работает на две стороны. Поэтому и приходит сценарий Майдана с проамериканской националистической диктатурой.

Мы должны помочь мобилизации востока и Крыма — на идеологической и структурной основе. Инвестировать туда, в первую очередь, идею, во-вторых, информационные стратегии, уже в третью очередь — все остальное. Необходимо составить проект «Восточная Украина», в который надо вкладываться. Не для того, что осуществить раздел Украины, а чтобы предотвратить его. Потому что если там не будет мощного самостоятельного востока, то этот раздел все равно пойдет, но только не по нашему сценарию и против нас.

Кроме того, нам надо работать в анклавах на западе Украины. Там есть достаточно серьезные силы, с которыми мы можем работать. Православные в Волыни, закарпатские русины — очень много людей, которые будут за нас. Мы уже не вернем запад, не захватим его, но, если они начнут развал Украины, мы можем создать им множество неприятностей, у них не будет тихих львовских улочек. То, что они собираются устроить на востоке Украины, должно происходить у них дома. Они не возьмут восток, но они устроят там стрельбу, террор, репрессии. И мы должны быть готовы ответить на террор на востоке партизанской войной на западе. У нас должны быть аргументы — и это не только газ.

Сегодня складывается ситуация, когда, выступая против прозападных сил в наших бывших республиках, их противники идут по пути наименьшего сопротивления. Запад выступает с моделью националистического толка, с таким либеральным неонацизмом, а его противники впадают в обратную крайность и начинают защищать советизм. Так происходит, например, в Молдове. С одной стороны, жестко антирумынский просоветский молдавинизм коммунистов, а с другой — прорумынский либерал-национализм. Точно так же и на Украине — либерал-национализм за Запад, а против них люди с портретами Сталина, разговорами о великой эпохе и социальных достижениях. У либерал-националистов альянс вполне эффективный: неонацисты дают настоящую энергию, а либералы их прикрывают. У самих либералов нет энергии — это меньшинства, во всех смыслах этого слова, от сексуальных до национальных, но, войдя в альянс с националистами, «малый народ» либералов обретает силу.

Что мы говорим в ответ? Идеологию позднесоветских мультфильмов — Кота Леопольда и Чебурашки: «Давайте жить дружно». Мы вынуждены прибегать к эксплуатации хорошей, устойчивой, но бессодержательной советской ностальгии. Но это не инструмент, это не политика — с этой идеологией ни Одессу, ни Донбасс мы не отстоим. И уж тем более Киев. Нам нужна новая идеология для Украины и для России, а не лозунги о том, что у нас была великая эпоха, мы запускали в космос Гагарина. Должна быть национальная, мобилизационная идеология евразийства. Нужно обращаться к смыслам.

Беседовал Петр Акопов («Взгляд», 20.02.2014)