Украинский историк, доктор исторических наук, профессор В.И. Масловский в своей статье «Полесская сечь» вскрывает античеловеческую сущность бульбовцев и их лидера Тараса Бульбы-Боровца. Используя бесспорные исторические факты и документы, автор статьи раскрывает глаза современников на те стороны Великой Отечественной войны, которые сегодня оказались необычайно актуальны в свете попыток руководства самопровозглашённого т.н. КСОРС с использованием фигуры Бульбы-Боровца от имени русских организаций легитимизировать украинский нацизм, оуновщину.

Как именно возникла УПА? На этот вопрос ответить непросто. Здесь существует много суждений, политических комбинаций и оценок. Да и под этим названием выступали два националистических вооруженных формирования, которые до сих пор не могут разделить свои «заслуги».

В «Энциклопедии украиноведения» указано: «Первые отряды УПА – «Полесская Сечь» создал с началом немецко-советской войны атаман Т. Боровец-Бульба в районе Олевська на Полесье для борьбы против большевиков. Они действовали независимо от немцев против остатков разбитых советских войск».

Но так ли независимо они действовали и против кого? Начнем с Василия Боровца («Тараса Бульбы») и с его книги «Армия без государства», которая недавно переиздана во Львове. Здесь Боровец откровенно отмечает, что в начале войны «националисты всех направлений безоговорочно ориентировались на гитлеровскую Германию». Однако отношение к гитлеровцам на Украине было разным: «..Революционное подполье Центральной и Восточной Украины (его реальное существование было, бесспорно, слишком сомнительным – В. М.) дальше действовало с большой осторожностью, чего нельзя сказать о Западной Украине, особенно Галичине. На этих землях политическая жизнь сразу начала приобретать открытые формы».

Что же это за «революционное подполье», которое с приходом гитлеровских захватчиков «сразу начало приобретать открытые формы» в Галичине? На этот вопрос давал четкий ответ сам Боровец-Бульба, при этом уточняя, что политической линией всех группировок националистов на Западной Украине была ориентация на гитлеровскую Германию. Но тактика была такая: «Побеждает трезвая концепция: переждать эту фазу войны на поверхности пассивно, а в подполье вести активную работу». Здесь же Боровец подчеркивал, что из этой концепции выпадает ОУН бандеровцев, потому что это организация, которая хочет осуществить все и немедленно. И при этом приводит приказ «министра» из «правительства» Стецько И. Клымива – «легенду» тогдашнего руководителя краевой экзекутивы ОУН. Вот что приказывал этот провиднык:

«1. На украинской земле война. Немецкая армия выступила в качестве нашей союзницы в борьбе с Москвой и таковой ее и нужно считать.

2. Главная роль в первой фазе борьбы выпадет немецкой армии. Пока немцы будут бить Москву, мы должны создать украинскую крепкую армию, чтобы потом общими силами приступить к распределению и перестройке мира.

3. Назначаю единоличным сувереном на Украинской земле украинский народ и его выразителем провод Украинской Нации во главе со Степаном Бандерой. Всякие посягательства на это наше право встретят наше решительное вооруженное сопротивление. Немецкой армии в борьбе с Москвой будем помогать всеми доступными средствами, но создавать свою Украинскую армию». Боровец здесь же добавляет: «Думаю, что комментариев к этому «приказу» не нужно. Этот приказ свидетельствует сам о себе и о его авторах».

Однако сам Боровец – «Бульба» поступает в данной ситуации еще более «оригинально»: «На фоне такой невыразительной политической ситуации Украины… рождалась наша новая революционно-партизанская армия. 22 июня 1941 года автоматически перестало существовать Украинское Национальное Возрождение (подпольная организация в Олевське, Сарнах и в других населенных пунктах Полесья, созданная Боровцом-«Бульбой» накануне войны и подчиненная «президенту» Украинской Народной Республики (УНР) за рубежом А. Левицкому — В.М.), а на его месте родилась Украинская Повстанческая Армия. Я сам перестал быть «Байдой», а избрал себе новое военно-революционное имя и начал подписывать все приказы и документы «Атаман Тарас Бульба».

Эта «революционная» УПА под названием «Полесская Сечь» никоим образом не была «партизанской», а была обычным полицейским подразделением, которое действовало в интересах немецко-фашистских оккупантов. Вот как об этом пишет сам Боровец- «Бульба» : «Начальные действия УПА были небольшими. Мы умышленно не вступали в бои с отступающими войсками Красной Армии, а охотились главным образом за бандами НКВД». И дальше: «Мы преобразовываем войско УПА в официальную «милицию», организуем в Сарнах Окружную команду украинской милиции. Я занимаю должность окружного коменданта милиции… В общем наша «милиция» (Боровец-«Бульба» сам эти слова заключает в кавычки — В. М.) во всем Полесье превышает 10 тысяч воинов».

И все это в первые недели войны! Что же случилось? А случилось то, что под привлекательное название и демагогические лозунги «Полесской Сечи», которая якобы борется за «независимую» Украину, сбежалось немало «козаков» — местных крестьян, недовольных советской властью еще со времен гражданской войны, романтично настроенных юношей, а то и криминальных преступников местного и неместного значения, которые желали удовлетворить свои корыстные интересы.

А что же вытворяли эти «сечовики-бульбовцы»? Останавливали на дорогах («охотились», как писал Боровец-«Бульба») отдельных красноармейцев, которые отставали от своих отступающих частей, вылавливали отступающих вместе с советскими войсками беженцев из Бреста, Ковеля, Луцка, Ровно и других городов, советских активистов, пытавшихся эвакуироваться, всех, кто прорывался по направлению к Киеву, и здесь же ликвидировали.

Однако об этом лучше всего скажет сам Боровец-«Бульба»: «Факт наличия таких больших партизанских соединений советской партизанщины, которая уже начинает проводить большую диверсионную акцию на Полесье, вынуждает немецкое командование относиться к нашей милиции с большей толеранцией (благосклонностью, одобрением — В.М.), чем в других областях, где нет леса и партизанской деятельности. Это обстоятельство дало нам возможность действовать полностью официально в течение некоторого времени. От нас немцы не имели возможности требовать сокращения числа и централизации наших операций так, как они это делали в других областях. Немцы пытаются использовать наши силы для своих целей, а мы пытаемся использовать свое привилегированное положение для нашего родного дела, то есть – муштровать кадры, добывать оружие и очищать целое Полесье от русско-коммунистической диверсии, чтобы сохранить весь Полесский котлован как базу для себя». И еще: «Полесская Сечь» уже своими первыми боевыми операциями заработала большую славу и огласку по Украине». (Выделено мной — В.М.)

Как видим, гитлеровцы относятся благосклонно к «бульбовцам» или «бульбашам», как называла «милицию» Боровца-«Бульбы» Волынь, потому что те оказывали большую услугу оккупантам — очищали Волынское Полесье от «красных». А «бульбовцы» были довольны такой «толеранцией», «привилегированным положением» (но перед кем?), потому что имеют официальное разрешение безобразничать на всем лесном пространстве, муштровать кадры братоубийц. Вполне понятно, для кого они «добывали славу»!

Уже в конце июля в 1941 года атаман «Полесской Сечи» — «милиции» отчитывался «президенту» УНР Левицкому в Варшаву, где находился под крылом гестапо его штаб. А отчитываться было чем и о чем. «Очищены» от «красных» целые районы Полесья, ограблены и ликвидированы тысячи беженцев — советских активистов, евреев, семей офицеров и служащих, красных партизан, которые создавали здесь ячейки и базы антигитлеровской народной войны. «Президент», как известно, посоветовал действовать более настойчиво. «Мы добивались от немцев, — продолжал Боровец-«Бульба», — признать «Полесскую Сечь» отдельной национальной военной частью».

С этой затеей атаман носился перед руководством рейхскомиссариата «Украина», дислоцированном тогда в Ровно. «Генерал Китцингер согласился лишь на полувоенную- полумилицейскую акцию специально для Полесья», — отмечал Боровец-«Бульба». А «Тарасу Бульбе» хотелось значительно большего.

Чего добивались «бульбовцы»? Дело в том, что «козакам» «Полесской Сечи» (конечно, не всем) хотелось несколько иного, нежели ее атаману, потому что вокруг горели села, гитлеровцы насильственно реквизировали крестьянский скот и другое имущество, отправляли на рабский труд в гитлеровскую Германию волынских юношей и девушек, родные люди погибали от пуль гитлеровских палачей и их прислужников. А рядом бились с гитлеровцами красные партизаны, летели под откос эшелоны с гитлеровцами и техникой, которые направлялись на завоевание Востока. Боль за народное горе пронимала до глубины сердца многих «сечевиков». Они рвались к мести, к расплате с врагом. Поэтому-то отдельные подразделения «Сечи» выходили из-под контроля атамана и пытались защитить население от ограблений и истязаний карателей. Это вынудило Боровца-«Бульбу» маневрировать и несколько менять свое поведение. Он, конечно, не обрывал тесной связи с гитлеровцами, однако в то же время пытался показать «сечевикам» и населению Полесья свою «независимость» и «самостоятельность». Атаман хорошо понимал, что для населения стала непонятной ярая, братоубийственная война с советскими партизанами, которые весной 1942 года активизировали свои действия в лесных массивах Полесья, выводя из строя важные стратегические узлы коммуникаций в направлении Киева. Под давлением этих достаточно убедительных обстоятельств атаман вынужден был «достичь» взаимопонимания с советскими партизанами, которые действовали в крае.

«В первых днях сентября 1942 года, — отмечал атаман в книге «Армия без государства», —  на определенное нами место прибыла советская делегация в составе пяти офицеров под охраной 15 автоматчиков. Делегацией руководил подполковник А. Лукин и капитан Брежнев». Переговоры проходили на хуторе в селе Старая Гута Людвипольского района на Ровенщине. Эти переговоры должны были официально (как бы дипломатически) закрепить те эпизодические устные соглашения, которые уже имели место еще весной 1942 года между «бульбовцами» и «красными» партизанами. Оснований, как отмечено выше, было немало, но главное из них то, что «бульбовцы» с активизацией действий советских партизан, стремились обеспечить себе спокойствие в окружающих лесах. С мая того же года бульбовцы избегали столкновений с советскими партизанами, что становилось предварительным основанием и основой для предметных переговоров. Однако обе стороны не могли принципиально согласиться на поставленные (даже на основные) условия. Так в конце ноября 1942 года состоялась вторая встреча делегаций.

«В декабре в 1942 года, — отмечал в книге «Бульба»-Боровец, — обеим сторонам стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут». В то же время атаман вел активные переговоры с гитлеровцами. В октябре 1942 года рейхскомиссар Украины Э. Кох поручил их ведение ровенскому гебитскомиссару Байеру и шефу службы безопасности Волыни и Подолья оберштурмбанфюреру (подполковнику) СС Пютцу. 6 декабря в 1942 года Боровец обратился к Пютцу со следующим заявлением: «Наше нелегальное положение не означает, что мы находимся в состоянии действующей борьбы с Германией. Это только принудительная самооборона. Мы считаем Германию только временным оккупантом, а не врагом Украины. Когда Германия отстранила нас от участия в этой войне как «подлежащее», мы приняли решение ожидать ее окончания пассивными зрителями. То есть считаем совершенно нормальным вам и не помогать, и не вредить».

Как видим, атаман никоим образом не собирался вредить гитлеровцам. Зато с советскими партизанами дело все более обострялось: более-менее терпимые отношения (в силу отмеченных обстоятельств) «бульбовцев» с «красными» длились с весны 1942 года до февраля 1943 года. Вот как это объяснял сам атаман: «Однако с середины февраля 1943 года наш договоренный нейтралитет с Лукиным был окончательно, по-большевистски, односторонне разорван. Они получили из Москвы приказ истреблять всеми силами и средствами все те национально-освободительные партизанские организации, которых им до сих пор не посчастливилось перетянуть на свою сторону».

Дальше атаман «Бульба»-Боровец называет и причину, по которой, дескать, был сорван этот «нейтралитет». 19 февраля 1943 года начальник штаба УПА – «Полесская Сечь» атаман Леонид Щербатюк – «Зубастый» попал в засаду советских партизан. Его и сопровождающих расстреляли «красные». «Зубастый» ожил, дополз до ближайшего хутора, где ему оказали помощь. А уже 20 февраля бульбовская УПА официально вступила в открытую борьбу с советскими партизанами.

Так объяснял разрыв «нейтралитета» атаман «Бульба»-Боровец. Однако, из донесений разведки советских партизан известно следующее: «Узнав об этом соглашении (имеется в виду договоренность между УПА – «Полесская Сечь» и руководством советскими партизанами, которые действовали на Волыни и Полесье, о нейтралитете — В.М.), немцы начали провоцировать столкновение между партизанами и бульбовцами. Созданные ими так называемые «козацкие отряды» (сформированные из тех же украинских националистов — В.М.) нападали на бульбовцев под видом партизан, что привело к разрыву соглашения бульбовцев с советскими партизанами».